Знаете ли вы, что историю создания поселения Ткоа надобно писать по-русски и в женском роде, тщательно избегая стереотипных фраз об "отцах-основателях"?
Жаботинский был прав
Имя Инны Винярской известно в Израиле многим: она является ведущим сотрудником Дома наследия величайшего поэта Ури-Цви Гринберга. Но мало кто знает, какая неординарная судьба скрывается за этим именем.
Уроженка Одессы, выпускник Гидрометеорологического института, Инна вышла замуж за Марка Винярского, окончившего Институт инженеров морского флота. В городе на берегу Черного моря родилась дочь Юля.
Устроиться по специальности Инне не удалось: работать пришлось в Одесской обсерватории. Позднее друзья пригласили Инну в заводское бюро, где она занималась физикой.
- А потом меня оттуда уволили, потому что, с точки зрения начальства, слишком много собралось в бюро евреев, - вспоминает Винярская.
Внезапно - один за другим - умерли бабушка, дедушка, а потом и мать Инны.
- Для меня это был жуткий удар, - рассказывает она. – Вскорости после смерти мамы мы с Марком и Юлей переехали в Подмосковье, в Апрелевку…
Марк начал работать инженером на заводе "Борец", а Инну один из друзей Винярских устроил физиком в лабораторию НИИ "Промгаза".
Однажды Марк вернулся с работы взволнованный.
"Слушай, - сказал он жене, - по-моему, Жаботинский очень даже прав"…
"При чем тут Жаботинский?" – удивилась Инна.
- Марк напомнил: есть у Зеэва (Владимира) Жаботинского фельетон о том, как в Одессе хоронили матроса Вакуленчука, - рассказывает Винярская. - В порту собралась толпа. Один за другим выступали замечательные ораторы – каждый с большим кадыком и кудрявыми волосами – и произносили речи. Жаботинский стоял в толпе с простыми мужиками. И когда на трибуну взлетел очередной оратор с курчавыми волосами, один из мужиков сказал другому: "Опять эти жиды учат нас жизни"… Мой Мафа (так мы звали Марка, благословенна его память) пришел от этого фельетона в восторг: "Прав Жаботинский: чего ради мы сидим в Подмосковье?!"
Доработать в бюро до отъезда Инне не удалось.
- Как только замдиректора узнал, куда мы собираемся, вызвал моего начальника Шуру Калину и сказал: "Что, твоя Винярская намерена занять пост Голды Меир? Не пройдет!" – вспоминает Инна.
"А если пост пониже?" – попытался отшутиться Шура Калина. С юмором в начале 70-х у советских чиновников была напряженка. Пришлось Инне устроиться в Апрелевке на почту.
- Очень "интеллектуальная" работа, - иронизирует она. – Зато именно там, прямо в почтовом отделении, я спустя два с половиной года получила разрешение на выезд.
Инна тут же бросила работу и объявила: "Всё, бабы, меня нет!"
"Как? Тебе ведь полагается еще одна зарплата?!"
"Ничего не хочу", - воскликнула Винярская и бросилась на радостях домой…
Впервые на землю Эрец-Исраэль Винярские (Инна, Марк и 12-летняя дочь Юля) ступили в 1973 году.
- Война Судного дня только что окончилась, но в Галилее еще спорадически стреляли, - вспоминает она.
Полгода Винярские прожили в Цфате ("Он до сих пор остается моим самым любимым городом, - говорит Инна. – Мы завели массу друзей, но работы там не было – разве что в гостинице или на чаеразвесочной фабрике").
Однажды учащихся ульпана повезли на экскурсию в Иерусалим.
- Автобус поднялся на Масличную гору, - вспоминает Винярская. – Оттуда мы любовались тем местом, где должен стоять Храм. Не было среди нас никого, кто бы не плакал. Мы с Мафой решили: "Остаемся!"
Винярские перебрались в Иерусалим. Арендовали квартиру в новом по тем временам квартале Армон а-Нацив ("Весь он состоял из восьми домов", - вспоминает Инна). Оба устроились в компанию "Мануэй Бейт-Шемеш".
Инна попала на работу по недоразумению: польский еврей, помогавший Винярским в трудоустройстве, бегло посмотрел ее одесский диплом, подтвержденный и заверенный в израильском министерстве образования, и слово "метеорология" (огласовок нет!) прочел как "металлургия". А Инна промолчала и спорить не стала. Потому как спорить на иврите пока не умела.
- На этом предприятии мы проработали три года, - вспоминает Винярская. - Познакомились с замечательной женщиной - журналистом Рахель Инбар. У нее и родилась идея создать поселение типа тех, которые уже строились в разных местах активистами движения "Гуш-Эмуним". Мы на том этапе еще мало знали о поселенческом движении, но Рахель заразила нас идеей основать смешанный поселок, в котором будут жить светские и религиозные, репатрианты из России и из Америки и, конечно же, сабры… Вот мы и записались к Рахель в "гарин" (поселенческое ядро).
Однажды в пятницу Рахель пригласила Винярских в очень необычное место. Называлось оно "Маале Адумим".
- Приехав, мы увидели на горке крошечный поселок, - вспоминает Винярская (сегодня Маале Адумим – город со всеми вытекающими последствиями). – Познакомились с потрясающими людьми. Им тоже пришлась по душе идея создания смешанного поселения. Всю субботу, перебивая друг друга, мы строили планы. А на следующей неделе я встретила в Иерусалиме женщину, и она спросила: "Ну, вы уже записались на дачу?" - "На какую дачу?!" - "Рахель Инбар собирается строить дачный поселок". Я возразила: "То, что собирается строить Рахель, - вовсе не дачный поселок, а самое настоящее поселение!"
Из окна квартиры Винярских в квартале Армон а-Нацив открывался поистине марсианский пейзаж: Иудейская пустыня.
- Мы видели большую гору - некое подобие Фудзиямы, - рассказывает Инна. - Я спрашиваю мужа: "Как ты думаешь, что это? Вряд ли в этом районе можно обнаружить вулканическую активность". Муж ответил: "Не знаю". А вскоре кто-то из друзей свозил нас в Бейт-Лехем. Посмотрели мы оттуда на "Фудзияму" и выяснили, что это - Иродион!
"Русский" костяк
Поначалу в "ядро" будущего поселка записались две семьи – Винярские и Бабели.
- Мне не нравилось, что в "ядре" одни "русские" и что ходят слухи о строительстве дачи, - говорит Инна. – Возможность основать поселение Ткоа подвернулась случайно. Я была дома, мыла посуду. Вдруг звонит человек из "Гуш-Эмуним" (сейчас это движение называется "Амана") и спрашивает: "Есть ли в ядре у Рахель Инбар лишние люди?"
"Лишних людей, - отвечала Инна, - нет нигде, а в чем дело?"
"Есть неподалеку от Иерусалима место, называется Ткоа".
Собеседник Винярской объяснил: в настоящее время в том месте стоят солдаты, но министр обороны Арик Шарон решил перевести военнослужащих поселенческого подразделения НАХАЛ ("Нахаль – халуци лохем") в Самарию, где предполагалось основать поселок Сарит, и если кто-нибудь хочет…
Инна не дала ему договорить:
"Мы хотим!"
- Начали организовываться: наша семья, Бабели и несколько холостяков, человек двенадцать, из ешивы рава Ицхака Зильбера, все – репатрианты из СССР, совсем "зеленые", - рассказывает Винярская. – В один из дней перед наступлением субботы повез нас Ханан Порат (благословенна его память) показать то место, на котором предполагается основать Ткоа. Приехали. Местечко крошечное - и все огорожено колючей проволокой. Смотрю сверху, с горы: внизу синеют две лужи. Значит, хотя бы вода здесь есть! Я – Порату: "Что это?" Он: "Это канализация".
Солдат и солдаток в Ткоа проживало человек пятьдесят. Жилье, вспоминает Инна, более чем спартанское: два барака с уборными во дворе (в них жили солдаты) и пять 25-метровых бетонных "кубиков", в которых ютились девушки-солдатки. На дворе стоял 1977 год…
- С солдатами мы прожили три месяца, - рассказывает Винярская. – Наши мужья потеснили военнослужащих, подселившись к ним в бараки: трехъярусные нары позволяли… Украсили новое жилище гирляндами из отнятой у нас туалетной бумаги – утащили целых три рулона, скрутили и повесили на стены.
Женщин среди будущих поселенцев было всего пять ("Лена Бабель, я, моя подруга Влада и две девочки – наши дочки"). Им солдатки уступили один "кубик": спальня, крошечный салон и некое подобие кухни.
- Солдатки очень любили, когда мы для них варили, - говорит Винярская. – Они объяснили нам, как поддерживать кашрут. Мы постоянно изобретали новые блюда. Мужья научили солдат обслуживать электрический генератор. Всё было очень симпатично.
Как-то опытные люди посоветовали Инне: "Поезжай в Сохнут и сообщи, где вы живете".
- Я поехала, - рассказывает она. - Нашла заведующего каким-то отделом. Зашла, объяснила ему про Ткоа. Он: "Впервые слышу. И что вы там хотите делать?"
Инна: "Мы там хотим жить. А делать?.. Вон у вас за спиной висит замечательная картина (всю стену действительно занимало огромное полотно с рядами цветущих яблонь). Я хочу, чтобы такой же пейзаж появился в Ткоа".
Услышав это, начальник велел Винярской обратиться в другую инстанцию.
- Видимо, тогдашнее руководство Сохнута смущало, что основывать новое поселение взялись одни "русские", - предполагает она. – Ивритом почти никто из нас не владел…
Инна быстро смекнула: чтобы вести с инстанциями диалог на равных, срочно требуется коренной израильтянин. А вскоре Винярским повезло - они познакомились с Мики Саломоном.
- Он занимался хозяйственной деятельностью в поселках, - рассказывает Инна, – и сразу полюбил нас, а мы - его.
Саломон спросил: "Что вам нужно?"
"Большой автомобиль и трактор, чтобы деревья посадить, - ответили мамаши-основательницы Ткоа, после чего нерешительно добавили: - И телефон".
Мики парировал: телефонизация - не в его компетенции, но попробует помочь.
Влада, подруга Инны, переквалифицировалась из инженеров в кухарки.
- Однажды, когда здесь еще находились солдаты, прилетел на вертолете Арик Шарон и принялся нам объяснять: не наше это место – здесь, на этом холме, будет заложен город Эфрата. Я, мобилизовав все свои знания иврита, встала и заявила: "А мы хотим основать здесь поселение сельскохозяйственного типа!" Шарон парировал: не вам решать, что здесь будет построено. Разнервничался, съел всё, что было на столе, и улетел… Впоследствии Шарон все-таки нас полюбил. Приезжал, поддерживал, воодушевлял… Что стряслось с ним к 2005 году, когда был уничтожен Гуш-Катиф?..
Поразительно…
Пауза…
- В декабре, после отъезда военнослужащих, мы заняли все пять "кубиков", - вспоминает Винярская. – Это стало для всех огромной радостью: отныне мы снова жили семьями. В столовой солдаты оставили нам посуду: огромные кастрюли, приспособление для резки картофеля – Мики Саломон не позволил им увезти с собой это добро: "Здесь люди будут жить".
Началась зима, а вместе с ней (Иудейская пустыня!) - собачий холод.
- Мы пытались, как могли, обогревать свои барачные "кубы" электропечками, питавшимися от генератора, - вспоминает Винярская. – Но удавалось это далеко не всегда.
Походная жизнь продолжалась три года. За этот период "русские" первопроходцы успели набраться сугубо израильского опыта.
- Главной нашей задачей было привлечение в Ткоа новых людей, - вспоминает Инна. – В этом нас поддерживали активисты "Гуш-Эмуним" и прежде всего - Муни Бен-Ари, основатель Кфар-Адумим, по инициативе которого мы, собственно, и приехали сюда жить. Затем из "Гуш-Эмуним" в помощь нам направили замечательного молодого человека - Ури Ариэля, сейчас он - депутат Кнессета. Детей у них с Хагит еще не было, в связи с чем они заняли в солдатском бараке целую комнату (уборная и душ - во дворе). Ури оказался человеком незаменимым: сколько у него такта, интереса к общему делу, сколько терпения…
Однажды основателей Ткоа пригласили к себе в гости первые жители Кфар-Адумим:
- Их адвокат должен был составить для Ткоа примерно такой же устав, который уже действовал в Кфар-Адумим, - рассказывает Винярская. - Устав мы сочинили. И продолжили лихорадочно искать людей, которые согласятся приехать к нам в захолустье и захотят здесь жить.
"Мы знаем, Ткоа - будет!"
Желающие - приехали! Даже несмотря на то, что добраться до Ткоа четверть века назад было непросто – не то что сейчас, когда с Иерусалимом поселок соединило шоссе, проходящее вдоль столичного квартала Хар Хома.
К моменту приезда долгожданного пополнения Инна Винярская уже занимала ответственный пост: репатриантку из России избрали секретарем поселкового совета! В марафоне по инстанциям Инну сопровождал Шило Галь из Гуш-Эциона ("К чиновникам я старалась заходить после него, - вспоминает Винярская. – Радостный, улыбчивый, обходительный, он создавал замечательную атмосферу для плодотворного общения").
- И только в коридорах министерства строительства Шило Галь предупреждал: "Здесь мы меняемся ролями: вначале заходишь ты, а потом я", - вспоминает Винярская.
Инна, мобилизовав весь свой одесский юмор, старательно играла роль Галя. Прежде, чем покинуть тот или иной кабинет, она – теперь уже на сносном иврите - произносила ключевую фразу: "Как вам повезло: вы сотрудничаете с Шило Галем". После чего на белом коне к чиновнику "въезжал" сам Галь.
Бегал с Инной по инстанциям и Пинхас Валерштейн, основатель поселка Офра, впоследствии занимавший высокие посты в Совете поселений Иудеи, Самарии и сектора Газа.
На холме в Ткоа тем временем кипела работа. Марк Винярский взял на себя обязанности ответственного за хозяйственные нужды поселка.
- Функции моей "секретарши" исполнял израильтянин Хаим Казакович, - вспоминает Инна. – Инвалид, в детстве перенесший полиомиелит, он был моей правой рукой: ездил со мной по министерствам, выбивал необходимые для поселка разрешения…
Чтобы ускорить заселение, основатели Ткоа периодически проводили самодеятельные "маркетинговые" акции: ставили в оживленных районах Иерусалима столы, на которых раскладывали фотографии Иудейской пустыни, и приглашали прохожих хоть разок посетить это дивное место - а вдруг решат остаться?!
- Когда мы немного обжились, привезли в свои "кубики" стиральные машины, - рассказывает Винярская. - Но так как питались они от генератора, а он больших нагрузок не выдерживал, нам приходилось перед каждой стиркой обойти всех соседей и заранее договориться: "Мы стираем – вы печете, а через час меняемся: мы печем, а вы включаете стиральную машину". Так и жили…
По-русски и по-американски
- Сижу я как-то у себя в конторе и вдруг слышу: на лужайке кто-то громко говорит по-английски, - рассказывает Винярская.
В те годы услышать американский диалект английского в Иудейской пустыне доводилось не каждый день.
- Выглянула и вижу: иностранцы (их довольно много) разлеглись на первой в Ткоа траве, которую мы с Владой специально посадили для детей, – вспоминает Инна. – По случаю появления первой детской площадки Мики Саломон где-то добыл, привез и установил качели. А тут… сидит на травке группа молодых людей. Жены некоторых, нисколько не стесняясь, кормят младенцев грудью, хотя все мужчины – в кипах. Дикий Запад! Я выхожу: "Здравствуйте, вы кого-нибудь ищете?"
"Мы ищем себе поселок, - объяснил на плохом иврите один из американцев. – Хотели поселиться в Кохав а-Шахар, но оказалось, что этого поселка еще не существует. Потом поехали в Элазар. Поселение вроде уже есть, но нам оно не подходит. А затем забрели сюда".
- Вот вы свой поселок и нашли! – воскликнула, просияв от счастья, Винярская.
Позднее новые соседи пригласили Инну в центр абсорбции в Гило, где они жили, пока не перебрались в Ткоа.
- Я поехала, - вспоминает Винярская. – В зале полно репатриантов из США, "вязаные кипы". Я их сходу предупредила: наш поселок смешанный, верующие соседствуют со светскими, но мы с большим пиететом относимся друг к другу: нам тоже есть чему поучиться у религиозных.
Американцы несказанно удивились: "Как же вы живете?"
Инна ответила: "Каждый варит то, что хочет. В нашем уставе так и записано: в своем дворе и доме ты вправе делать все, что тебе вздумается".
Тогда один из участников собрания, Эли Беренбойм, задал каверзный вопрос: "А если я приду к кому-то в гости и захочу у него поесть, но пища у него некашерная?"
Инна не растерялась: "Если ты такой фресер ("фресн" в переводе с идиша – "обжираться"), отправляйся в гости к тому, у кого кашерная кухня, и угощайся там".
- Постепенно мы приняли большую группу американцев, а уж они перетащили в Ткоа своих друзей, родных и знакомых, - говорит Винярская. – Огромной радостью стало рождение в Ткоа сразу двух мальчиков. Первый – сын Иегудит и Хаима Амихай, оба из Кирьят-Шмона. А второй появился в семье Беверли и Амиэля Унгеров. Он из Америки, она - из Англии, познакомились в Израиле. Свадьбу сыграли в Иерусалиме. Я была в шоке, увидев, что под хупу Беверли явилась в платье голубого цвета.
Инна: "Что с тобой - ты же невеста?"
А "Беверли" в ответ: "Нет, это не я. Невеста – моя сестра, мы близнецы!"
Тем временем в поселке начали строить капитальные дома.
- Доди Бен-Ишай, сотрудник Иерусалимского отделения минстроя, очень нам помог, - вспоминает Инна. – Поначалу завез 30 бетонных домов: комната, кухня… У нас к тому моменту была масса новых людей, но жить им негде. И первую партию домов мы решили передать новичкам. А сами отправились на поиски строительного подрядчика. Нашли. Но - не очень удачно. Да и проект оказался не самым лучшим. Впрочем, как видите, - живем, слава Богу!
Вижу. Мы с Инной ведем беседу во дворе ее дома в одном из первых кварталов Ткоа. Красноречивее всего указывают на историю поселка деревья: вон как вымахали за 20 с лишним лет - до небес!
Кому-то из поселенцев Ткоа со строительством повезло больше, другим – гораздо меньше. Например, семья Ленских (Шломо, Циля и пятеро детей) попали в лапы к подрядчику, на несколько лет отравившему им жизнь: ипотечную ссуду приходилось исправно возвращать, но "каблан" бесследно исчез и окончание строительства дома затянулось на долгие годы.
С Ленскими Инна познакомилась в начале 1993 года – в страшный для основателей Ткоа день.
- В свое время поселились у нас Лена Липкина с мужем - художником Моти Липкиным и сыновьями, - рассказывает она. – В январе 1993 года арабские террористы устроили на шоссе засаду и застрелили Моти прямо при въезде в Ткоа. После теракта мы долго сидели на том месте, где Моти застрелили. Собирались - в качестве сионистского ответа врагу - заложить там новый еврейский поселок…
Основывала новые поселения в Иудее, Самарии и секторе Газа организация "Амана", в которой Винярская проработала 20 лет. Отвечала за заселение. То есть - мобилизацию первопроходцев. В связи с этим постоянно разъезжала по поселкам.
- К основанию каких поселков вы "приложили руку"?
- Мои поселки – это Кфар-Даром, Элей Синай ну, и многие другие – Иудея, Самария, Гуш-Катиф… - произносит Инна и внезапно замолкает на полуслове. – Нет, простите, но говорить о Гуш-Катифе я не в состоянии. Не могу…
Четвертое поколение
Сегодня Ткоа представляет собой поселок городского типа – более 500 семей. Трудно поверить, что каких-то 25 лет назад не было здесь ни двух-трехэтажных домов под черепичными крышами, ни школ, ни детских садов, ни магазинов, ни спортивных площадок…
- Селиться в Иудее евреи никогда не опасались, - вспоминает Винярская, - хотя мы и пережили периоды, когда арабы обстреливали ведущую к нам дорогу. Конечно, жить на поселениях готовы далеко не все, а лишь люди особого склада. Я бы назвала их искателями приключений – в хорошем смысле слова. Сейчас в Ткоа действуют промышленные предприятия, всевозможные мастерские, кейтеринг, ресторан… Даже сельское хозяйство мы ухитрились развить – несколько семей, в основном выходцы из Франции, высадили виноград и производят замечательные вина. Что уж говорить об искусстве: например, Циля Ленская основала в Ткоа уникальную балетную школу, ее воспитанники выступают по всей стране. Развивается и туризм: наш сосед Натан Маркус отвечает за Иродион – работает в Управлении национальных парков и заповедников.
Винярская подводит черту: к настоящему моменту в Ткоа живут уже четыре поколения израильтян ("У меня здесь родились не только шесть внуков, но и две правнучки").
Наша беседа прерывается на самом интересном месте: в гости к Инне из Иерусалима приехала Михаль Слук, сотрудник Поселенческого отдела Всемирной сионистской организации (ВСО). У меня на глазах происходит трогательная встреча двух женщин, посвятивших себя поселенческому движению. Михаль много лет работает в Поселенческом отделе, а живет в Гиват Зеэве, расположенном на стратегически важной высоте по дороге в Рамаллу.
Увидев Михаль, Инна мгновенно переходит на иврит.
- Пойдем, Михаль, глянем на Иродион, - предлагает Винярская.
Женщины выходят из дому, переходят через дорогу.
По улице поселка, основанного четверть века назад в глуши Иудейской пустыни, шагают две женщины. Сильные женщины сильной духом Страны.
Жаботинский был прав
Имя Инны Винярской известно в Израиле многим: она является ведущим сотрудником Дома наследия величайшего поэта Ури-Цви Гринберга. Но мало кто знает, какая неординарная судьба скрывается за этим именем.
Уроженка Одессы, выпускник Гидрометеорологического института, Инна вышла замуж за Марка Винярского, окончившего Институт инженеров морского флота. В городе на берегу Черного моря родилась дочь Юля.
Устроиться по специальности Инне не удалось: работать пришлось в Одесской обсерватории. Позднее друзья пригласили Инну в заводское бюро, где она занималась физикой.
- А потом меня оттуда уволили, потому что, с точки зрения начальства, слишком много собралось в бюро евреев, - вспоминает Винярская.
Внезапно - один за другим - умерли бабушка, дедушка, а потом и мать Инны.
- Для меня это был жуткий удар, - рассказывает она. – Вскорости после смерти мамы мы с Марком и Юлей переехали в Подмосковье, в Апрелевку…
Марк начал работать инженером на заводе "Борец", а Инну один из друзей Винярских устроил физиком в лабораторию НИИ "Промгаза".
Однажды Марк вернулся с работы взволнованный.
"Слушай, - сказал он жене, - по-моему, Жаботинский очень даже прав"…
"При чем тут Жаботинский?" – удивилась Инна.
- Марк напомнил: есть у Зеэва (Владимира) Жаботинского фельетон о том, как в Одессе хоронили матроса Вакуленчука, - рассказывает Винярская. - В порту собралась толпа. Один за другим выступали замечательные ораторы – каждый с большим кадыком и кудрявыми волосами – и произносили речи. Жаботинский стоял в толпе с простыми мужиками. И когда на трибуну взлетел очередной оратор с курчавыми волосами, один из мужиков сказал другому: "Опять эти жиды учат нас жизни"… Мой Мафа (так мы звали Марка, благословенна его память) пришел от этого фельетона в восторг: "Прав Жаботинский: чего ради мы сидим в Подмосковье?!"
Доработать в бюро до отъезда Инне не удалось.
- Как только замдиректора узнал, куда мы собираемся, вызвал моего начальника Шуру Калину и сказал: "Что, твоя Винярская намерена занять пост Голды Меир? Не пройдет!" – вспоминает Инна.
"А если пост пониже?" – попытался отшутиться Шура Калина. С юмором в начале 70-х у советских чиновников была напряженка. Пришлось Инне устроиться в Апрелевке на почту.
- Очень "интеллектуальная" работа, - иронизирует она. – Зато именно там, прямо в почтовом отделении, я спустя два с половиной года получила разрешение на выезд.
Инна тут же бросила работу и объявила: "Всё, бабы, меня нет!"
"Как? Тебе ведь полагается еще одна зарплата?!"
"Ничего не хочу", - воскликнула Винярская и бросилась на радостях домой…
Впервые на землю Эрец-Исраэль Винярские (Инна, Марк и 12-летняя дочь Юля) ступили в 1973 году.
- Война Судного дня только что окончилась, но в Галилее еще спорадически стреляли, - вспоминает она.
Полгода Винярские прожили в Цфате ("Он до сих пор остается моим самым любимым городом, - говорит Инна. – Мы завели массу друзей, но работы там не было – разве что в гостинице или на чаеразвесочной фабрике").
Однажды учащихся ульпана повезли на экскурсию в Иерусалим.
- Автобус поднялся на Масличную гору, - вспоминает Винярская. – Оттуда мы любовались тем местом, где должен стоять Храм. Не было среди нас никого, кто бы не плакал. Мы с Мафой решили: "Остаемся!"
Винярские перебрались в Иерусалим. Арендовали квартиру в новом по тем временам квартале Армон а-Нацив ("Весь он состоял из восьми домов", - вспоминает Инна). Оба устроились в компанию "Мануэй Бейт-Шемеш".
Инна попала на работу по недоразумению: польский еврей, помогавший Винярским в трудоустройстве, бегло посмотрел ее одесский диплом, подтвержденный и заверенный в израильском министерстве образования, и слово "метеорология" (огласовок нет!) прочел как "металлургия". А Инна промолчала и спорить не стала. Потому как спорить на иврите пока не умела.
- На этом предприятии мы проработали три года, - вспоминает Винярская. - Познакомились с замечательной женщиной - журналистом Рахель Инбар. У нее и родилась идея создать поселение типа тех, которые уже строились в разных местах активистами движения "Гуш-Эмуним". Мы на том этапе еще мало знали о поселенческом движении, но Рахель заразила нас идеей основать смешанный поселок, в котором будут жить светские и религиозные, репатрианты из России и из Америки и, конечно же, сабры… Вот мы и записались к Рахель в "гарин" (поселенческое ядро).
Однажды в пятницу Рахель пригласила Винярских в очень необычное место. Называлось оно "Маале Адумим".
- Приехав, мы увидели на горке крошечный поселок, - вспоминает Винярская (сегодня Маале Адумим – город со всеми вытекающими последствиями). – Познакомились с потрясающими людьми. Им тоже пришлась по душе идея создания смешанного поселения. Всю субботу, перебивая друг друга, мы строили планы. А на следующей неделе я встретила в Иерусалиме женщину, и она спросила: "Ну, вы уже записались на дачу?" - "На какую дачу?!" - "Рахель Инбар собирается строить дачный поселок". Я возразила: "То, что собирается строить Рахель, - вовсе не дачный поселок, а самое настоящее поселение!"
Из окна квартиры Винярских в квартале Армон а-Нацив открывался поистине марсианский пейзаж: Иудейская пустыня.
- Мы видели большую гору - некое подобие Фудзиямы, - рассказывает Инна. - Я спрашиваю мужа: "Как ты думаешь, что это? Вряд ли в этом районе можно обнаружить вулканическую активность". Муж ответил: "Не знаю". А вскоре кто-то из друзей свозил нас в Бейт-Лехем. Посмотрели мы оттуда на "Фудзияму" и выяснили, что это - Иродион!
"Русский" костяк
Поначалу в "ядро" будущего поселка записались две семьи – Винярские и Бабели.
- Мне не нравилось, что в "ядре" одни "русские" и что ходят слухи о строительстве дачи, - говорит Инна. – Возможность основать поселение Ткоа подвернулась случайно. Я была дома, мыла посуду. Вдруг звонит человек из "Гуш-Эмуним" (сейчас это движение называется "Амана") и спрашивает: "Есть ли в ядре у Рахель Инбар лишние люди?"
"Лишних людей, - отвечала Инна, - нет нигде, а в чем дело?"
"Есть неподалеку от Иерусалима место, называется Ткоа".
Собеседник Винярской объяснил: в настоящее время в том месте стоят солдаты, но министр обороны Арик Шарон решил перевести военнослужащих поселенческого подразделения НАХАЛ ("Нахаль – халуци лохем") в Самарию, где предполагалось основать поселок Сарит, и если кто-нибудь хочет…
Инна не дала ему договорить:
"Мы хотим!"
- Начали организовываться: наша семья, Бабели и несколько холостяков, человек двенадцать, из ешивы рава Ицхака Зильбера, все – репатрианты из СССР, совсем "зеленые", - рассказывает Винярская. – В один из дней перед наступлением субботы повез нас Ханан Порат (благословенна его память) показать то место, на котором предполагается основать Ткоа. Приехали. Местечко крошечное - и все огорожено колючей проволокой. Смотрю сверху, с горы: внизу синеют две лужи. Значит, хотя бы вода здесь есть! Я – Порату: "Что это?" Он: "Это канализация".
Солдат и солдаток в Ткоа проживало человек пятьдесят. Жилье, вспоминает Инна, более чем спартанское: два барака с уборными во дворе (в них жили солдаты) и пять 25-метровых бетонных "кубиков", в которых ютились девушки-солдатки. На дворе стоял 1977 год…
- С солдатами мы прожили три месяца, - рассказывает Винярская. – Наши мужья потеснили военнослужащих, подселившись к ним в бараки: трехъярусные нары позволяли… Украсили новое жилище гирляндами из отнятой у нас туалетной бумаги – утащили целых три рулона, скрутили и повесили на стены.
Женщин среди будущих поселенцев было всего пять ("Лена Бабель, я, моя подруга Влада и две девочки – наши дочки"). Им солдатки уступили один "кубик": спальня, крошечный салон и некое подобие кухни.
- Солдатки очень любили, когда мы для них варили, - говорит Винярская. – Они объяснили нам, как поддерживать кашрут. Мы постоянно изобретали новые блюда. Мужья научили солдат обслуживать электрический генератор. Всё было очень симпатично.
Как-то опытные люди посоветовали Инне: "Поезжай в Сохнут и сообщи, где вы живете".
- Я поехала, - рассказывает она. - Нашла заведующего каким-то отделом. Зашла, объяснила ему про Ткоа. Он: "Впервые слышу. И что вы там хотите делать?"
Инна: "Мы там хотим жить. А делать?.. Вон у вас за спиной висит замечательная картина (всю стену действительно занимало огромное полотно с рядами цветущих яблонь). Я хочу, чтобы такой же пейзаж появился в Ткоа".
Услышав это, начальник велел Винярской обратиться в другую инстанцию.
- Видимо, тогдашнее руководство Сохнута смущало, что основывать новое поселение взялись одни "русские", - предполагает она. – Ивритом почти никто из нас не владел…
Инна быстро смекнула: чтобы вести с инстанциями диалог на равных, срочно требуется коренной израильтянин. А вскоре Винярским повезло - они познакомились с Мики Саломоном.
- Он занимался хозяйственной деятельностью в поселках, - рассказывает Инна, – и сразу полюбил нас, а мы - его.
Саломон спросил: "Что вам нужно?"
"Большой автомобиль и трактор, чтобы деревья посадить, - ответили мамаши-основательницы Ткоа, после чего нерешительно добавили: - И телефон".
Мики парировал: телефонизация - не в его компетенции, но попробует помочь.
Влада, подруга Инны, переквалифицировалась из инженеров в кухарки.
- Однажды, когда здесь еще находились солдаты, прилетел на вертолете Арик Шарон и принялся нам объяснять: не наше это место – здесь, на этом холме, будет заложен город Эфрата. Я, мобилизовав все свои знания иврита, встала и заявила: "А мы хотим основать здесь поселение сельскохозяйственного типа!" Шарон парировал: не вам решать, что здесь будет построено. Разнервничался, съел всё, что было на столе, и улетел… Впоследствии Шарон все-таки нас полюбил. Приезжал, поддерживал, воодушевлял… Что стряслось с ним к 2005 году, когда был уничтожен Гуш-Катиф?..
Поразительно…
Пауза…
- В декабре, после отъезда военнослужащих, мы заняли все пять "кубиков", - вспоминает Винярская. – Это стало для всех огромной радостью: отныне мы снова жили семьями. В столовой солдаты оставили нам посуду: огромные кастрюли, приспособление для резки картофеля – Мики Саломон не позволил им увезти с собой это добро: "Здесь люди будут жить".
Началась зима, а вместе с ней (Иудейская пустыня!) - собачий холод.
- Мы пытались, как могли, обогревать свои барачные "кубы" электропечками, питавшимися от генератора, - вспоминает Винярская. – Но удавалось это далеко не всегда.
Походная жизнь продолжалась три года. За этот период "русские" первопроходцы успели набраться сугубо израильского опыта.
- Главной нашей задачей было привлечение в Ткоа новых людей, - вспоминает Инна. – В этом нас поддерживали активисты "Гуш-Эмуним" и прежде всего - Муни Бен-Ари, основатель Кфар-Адумим, по инициативе которого мы, собственно, и приехали сюда жить. Затем из "Гуш-Эмуним" в помощь нам направили замечательного молодого человека - Ури Ариэля, сейчас он - депутат Кнессета. Детей у них с Хагит еще не было, в связи с чем они заняли в солдатском бараке целую комнату (уборная и душ - во дворе). Ури оказался человеком незаменимым: сколько у него такта, интереса к общему делу, сколько терпения…
Однажды основателей Ткоа пригласили к себе в гости первые жители Кфар-Адумим:
- Их адвокат должен был составить для Ткоа примерно такой же устав, который уже действовал в Кфар-Адумим, - рассказывает Винярская. - Устав мы сочинили. И продолжили лихорадочно искать людей, которые согласятся приехать к нам в захолустье и захотят здесь жить.
"Мы знаем, Ткоа - будет!"
Желающие - приехали! Даже несмотря на то, что добраться до Ткоа четверть века назад было непросто – не то что сейчас, когда с Иерусалимом поселок соединило шоссе, проходящее вдоль столичного квартала Хар Хома.
К моменту приезда долгожданного пополнения Инна Винярская уже занимала ответственный пост: репатриантку из России избрали секретарем поселкового совета! В марафоне по инстанциям Инну сопровождал Шило Галь из Гуш-Эциона ("К чиновникам я старалась заходить после него, - вспоминает Винярская. – Радостный, улыбчивый, обходительный, он создавал замечательную атмосферу для плодотворного общения").
- И только в коридорах министерства строительства Шило Галь предупреждал: "Здесь мы меняемся ролями: вначале заходишь ты, а потом я", - вспоминает Винярская.
Инна, мобилизовав весь свой одесский юмор, старательно играла роль Галя. Прежде, чем покинуть тот или иной кабинет, она – теперь уже на сносном иврите - произносила ключевую фразу: "Как вам повезло: вы сотрудничаете с Шило Галем". После чего на белом коне к чиновнику "въезжал" сам Галь.
Бегал с Инной по инстанциям и Пинхас Валерштейн, основатель поселка Офра, впоследствии занимавший высокие посты в Совете поселений Иудеи, Самарии и сектора Газа.
На холме в Ткоа тем временем кипела работа. Марк Винярский взял на себя обязанности ответственного за хозяйственные нужды поселка.
- Функции моей "секретарши" исполнял израильтянин Хаим Казакович, - вспоминает Инна. – Инвалид, в детстве перенесший полиомиелит, он был моей правой рукой: ездил со мной по министерствам, выбивал необходимые для поселка разрешения…
Чтобы ускорить заселение, основатели Ткоа периодически проводили самодеятельные "маркетинговые" акции: ставили в оживленных районах Иерусалима столы, на которых раскладывали фотографии Иудейской пустыни, и приглашали прохожих хоть разок посетить это дивное место - а вдруг решат остаться?!
- Когда мы немного обжились, привезли в свои "кубики" стиральные машины, - рассказывает Винярская. - Но так как питались они от генератора, а он больших нагрузок не выдерживал, нам приходилось перед каждой стиркой обойти всех соседей и заранее договориться: "Мы стираем – вы печете, а через час меняемся: мы печем, а вы включаете стиральную машину". Так и жили…
По-русски и по-американски
- Сижу я как-то у себя в конторе и вдруг слышу: на лужайке кто-то громко говорит по-английски, - рассказывает Винярская.
В те годы услышать американский диалект английского в Иудейской пустыне доводилось не каждый день.
- Выглянула и вижу: иностранцы (их довольно много) разлеглись на первой в Ткоа траве, которую мы с Владой специально посадили для детей, – вспоминает Инна. – По случаю появления первой детской площадки Мики Саломон где-то добыл, привез и установил качели. А тут… сидит на травке группа молодых людей. Жены некоторых, нисколько не стесняясь, кормят младенцев грудью, хотя все мужчины – в кипах. Дикий Запад! Я выхожу: "Здравствуйте, вы кого-нибудь ищете?"
"Мы ищем себе поселок, - объяснил на плохом иврите один из американцев. – Хотели поселиться в Кохав а-Шахар, но оказалось, что этого поселка еще не существует. Потом поехали в Элазар. Поселение вроде уже есть, но нам оно не подходит. А затем забрели сюда".
- Вот вы свой поселок и нашли! – воскликнула, просияв от счастья, Винярская.
Позднее новые соседи пригласили Инну в центр абсорбции в Гило, где они жили, пока не перебрались в Ткоа.
- Я поехала, - вспоминает Винярская. – В зале полно репатриантов из США, "вязаные кипы". Я их сходу предупредила: наш поселок смешанный, верующие соседствуют со светскими, но мы с большим пиететом относимся друг к другу: нам тоже есть чему поучиться у религиозных.
Американцы несказанно удивились: "Как же вы живете?"
Инна ответила: "Каждый варит то, что хочет. В нашем уставе так и записано: в своем дворе и доме ты вправе делать все, что тебе вздумается".
Тогда один из участников собрания, Эли Беренбойм, задал каверзный вопрос: "А если я приду к кому-то в гости и захочу у него поесть, но пища у него некашерная?"
Инна не растерялась: "Если ты такой фресер ("фресн" в переводе с идиша – "обжираться"), отправляйся в гости к тому, у кого кашерная кухня, и угощайся там".
- Постепенно мы приняли большую группу американцев, а уж они перетащили в Ткоа своих друзей, родных и знакомых, - говорит Винярская. – Огромной радостью стало рождение в Ткоа сразу двух мальчиков. Первый – сын Иегудит и Хаима Амихай, оба из Кирьят-Шмона. А второй появился в семье Беверли и Амиэля Унгеров. Он из Америки, она - из Англии, познакомились в Израиле. Свадьбу сыграли в Иерусалиме. Я была в шоке, увидев, что под хупу Беверли явилась в платье голубого цвета.
Инна: "Что с тобой - ты же невеста?"
А "Беверли" в ответ: "Нет, это не я. Невеста – моя сестра, мы близнецы!"
Тем временем в поселке начали строить капитальные дома.
- Доди Бен-Ишай, сотрудник Иерусалимского отделения минстроя, очень нам помог, - вспоминает Инна. – Поначалу завез 30 бетонных домов: комната, кухня… У нас к тому моменту была масса новых людей, но жить им негде. И первую партию домов мы решили передать новичкам. А сами отправились на поиски строительного подрядчика. Нашли. Но - не очень удачно. Да и проект оказался не самым лучшим. Впрочем, как видите, - живем, слава Богу!
Вижу. Мы с Инной ведем беседу во дворе ее дома в одном из первых кварталов Ткоа. Красноречивее всего указывают на историю поселка деревья: вон как вымахали за 20 с лишним лет - до небес!
Кому-то из поселенцев Ткоа со строительством повезло больше, другим – гораздо меньше. Например, семья Ленских (Шломо, Циля и пятеро детей) попали в лапы к подрядчику, на несколько лет отравившему им жизнь: ипотечную ссуду приходилось исправно возвращать, но "каблан" бесследно исчез и окончание строительства дома затянулось на долгие годы.
С Ленскими Инна познакомилась в начале 1993 года – в страшный для основателей Ткоа день.
- В свое время поселились у нас Лена Липкина с мужем - художником Моти Липкиным и сыновьями, - рассказывает она. – В январе 1993 года арабские террористы устроили на шоссе засаду и застрелили Моти прямо при въезде в Ткоа. После теракта мы долго сидели на том месте, где Моти застрелили. Собирались - в качестве сионистского ответа врагу - заложить там новый еврейский поселок…
Основывала новые поселения в Иудее, Самарии и секторе Газа организация "Амана", в которой Винярская проработала 20 лет. Отвечала за заселение. То есть - мобилизацию первопроходцев. В связи с этим постоянно разъезжала по поселкам.
- К основанию каких поселков вы "приложили руку"?
- Мои поселки – это Кфар-Даром, Элей Синай ну, и многие другие – Иудея, Самария, Гуш-Катиф… - произносит Инна и внезапно замолкает на полуслове. – Нет, простите, но говорить о Гуш-Катифе я не в состоянии. Не могу…
Четвертое поколение
Сегодня Ткоа представляет собой поселок городского типа – более 500 семей. Трудно поверить, что каких-то 25 лет назад не было здесь ни двух-трехэтажных домов под черепичными крышами, ни школ, ни детских садов, ни магазинов, ни спортивных площадок…
- Селиться в Иудее евреи никогда не опасались, - вспоминает Винярская, - хотя мы и пережили периоды, когда арабы обстреливали ведущую к нам дорогу. Конечно, жить на поселениях готовы далеко не все, а лишь люди особого склада. Я бы назвала их искателями приключений – в хорошем смысле слова. Сейчас в Ткоа действуют промышленные предприятия, всевозможные мастерские, кейтеринг, ресторан… Даже сельское хозяйство мы ухитрились развить – несколько семей, в основном выходцы из Франции, высадили виноград и производят замечательные вина. Что уж говорить об искусстве: например, Циля Ленская основала в Ткоа уникальную балетную школу, ее воспитанники выступают по всей стране. Развивается и туризм: наш сосед Натан Маркус отвечает за Иродион – работает в Управлении национальных парков и заповедников.
Винярская подводит черту: к настоящему моменту в Ткоа живут уже четыре поколения израильтян ("У меня здесь родились не только шесть внуков, но и две правнучки").
Наша беседа прерывается на самом интересном месте: в гости к Инне из Иерусалима приехала Михаль Слук, сотрудник Поселенческого отдела Всемирной сионистской организации (ВСО). У меня на глазах происходит трогательная встреча двух женщин, посвятивших себя поселенческому движению. Михаль много лет работает в Поселенческом отделе, а живет в Гиват Зеэве, расположенном на стратегически важной высоте по дороге в Рамаллу.
Увидев Михаль, Инна мгновенно переходит на иврит.
- Пойдем, Михаль, глянем на Иродион, - предлагает Винярская.
Женщины выходят из дому, переходят через дорогу.
По улице поселка, основанного четверть века назад в глуши Иудейской пустыни, шагают две женщины. Сильные женщины сильной духом Страны.
Комментариев нет:
Отправить комментарий