За стереотипами, однако, меркнет и напрочь пропадает главное: люди. С некоторыми из них мне довелось познакомиться в мошаве Эвней Эйтан в южной части Голанских высот.
Указатели в никуда
Причиненную изгнанием боль и горечь ощущаешь еще на подходе к караванному поселку: дорога к новому жилому кварталу – это аллея памяти. "Нецарим", "Неве-Дкалим", "Элей Синай", "Кфар Ям" написано на указателях, стрелки которых, впрочем, направлены в никуда. В прошлое, которого не вернуть.
- Вы находитесь при входе в Музей наследия Гуш-Катифа, - сообщает Пнина, уроженка Иерусалима, прожившая 40 лет на Голанах. - Основали его сами изгнанники: 24 семьи из восьми разных поселков, решившие начать жизнь с нуля здесь, на Голанах. К нам в Эвней Эйтан они приехали пять лет назад, а до того прожили год в общежитии "Мидрешет ха-Голан" в поселке Хиспин.
Вначале на Голаны перебрались семьи из Нецер-Хазани, – первого еврейского поселения Гуш-Катифа, основанного в 1977 году. В "прошлой" жизни все они были мошавниками и мечтали основать новые хозяйства. За ними потянулись на север жители снесенного с лица земли Кфар-Даром.
Чтобы украсить вход в музей, в Эвней Эйтан пригласили художника Арика Хальфона из мошава Элиад. Хальфон попросил, чтобы выселенцы передали ему по одному снимку из своего семейного альбома. Смонтировал фотографии и выложил мозаикой стену. Лишь после этого "кочевники поневоле" вытащили из контейнеров те самые дорожные указатели, которые направляют путешественников в никуда, и вбили в землю вдоль аллеи.
Постепенно, по мере того как стихала боль, в музее стали появляться вещи, за каждой из которых – целая жизнь. В основном - фотографии. А потом из документальных (вспомним лето-2005) видеокадров был смонтирован фильм. Смотришь – и сердце рвется на части.
Йосеф Хадад: линия жизни
На одной из хранящихся в музее фотографий запечатлено семейство Хадад.
- Я вырос в хайфском квартале Кирьят-Шмуэль, - рассказывает Йосеф Хадад. – В армии начал служить в НАХАЛе, затем меня перевели в разведку. В годы службы познакомился с Товой.
После демобилизации Това и Йосеф сыграли свадьбу. И хотя жена училась в Хайфском Технионе, на факультете машиностроения, Йосефу нисколько не мешала ее постоянная занятость.
- Когда Това получила диплом инженера, мы стали искать место, где нам хотелось бы жить, - вспоминает Йоси. – Поселиться в Гуш-Катифе – значит проявить подлинное еврейское благородство: новый анклав нуждался в энергичных молодых людях, сознательно решивших преодолеть в строящихся поселках все "болезни роста".
Приехав в Кфар-Даром, Хадады тут же ощутили свою востребованность. Това устроилась по специальности – руководила крупными проектами, включая стартапы в отрасли хайтека, причем не только в Гуш-Катифе, но и в городе Офаким.
- Я тем временем с головой погрузился в свою стихию: для меня превращение пустыни в цветущий сад – цель и смысл жизни, - рассказывает Хадад.
- Вы были очень молоды, не так ли?
- Сейчас мне 42 года, значит, в Гуш-Катиф мы с Товой перебрались в возрасте 26-ти лет, - подсчитывает он.
На новое место молодые супруги приехали со старшей дочерью Хели и усыновленным мальчиком.
- До того я работал в интернате для детей из неблагополучных семей, - рассказывает Йоси. – Однажды туда привезли маленького мальчика, явно не подходившего по возрасту для жизни в подростковой коммуне. Мы с Товой решили взять его домой. А когда переехали в Гуш-Катиф, ребенок поехал с нами. К тому моменту он уже стал нашим сыном, а мы – его родителями…
Готового жилья в Кфар-Дароме не было.
- Вселились мы с двумя детьми в караван, - вспоминает Йоси. – Поначалу я устроился в теплицы Кфар-Дарома наемным работником. Позднее, когда мы почувствовали, что нам удастся встать на ноги, я решился на рискованный шаг: взял в банке ссуду и построил собственные теплицы. В одной мы выращивали цветы, идущие на экспорт в Европу. В другой - экологически чистые сорта овощей…
Спустя несколько лет, когда в теплицах Хадада уже цвели экзотические цветы, грянул гром…
20 ноября 2000 года рядом с автобусом, развозящим детей в школу, взорвался начиненный взрывчаткой автомобиль. Два человека – 35-летняя Мирьям Амитай и ее ровесник Габи Битон из Кфар-Дарома, ближайшие друзья Хададов, были убиты. Девять школьников, среди них Хели (Рахель), старшая дочь Хададов, были ранены.
- Хели было восемь лет, - вспоминает отец. – Когда ее привезли в приемное отделение беэр-шевской больницы "Сорока", мы с Товой чуть с ума не сошли: вся голова в крови. Потом – слава Всевышнему – врачи сообщили, что на голове – царапина, главная проблема – нога...
Рахель Хадад и трое детей из семейства Коэн стали одними из первых жертв интифады Аль-Акса. За ними последовали другие: взрыв в иерусалимском кафе "Момент" (многие ли помнят о нем сегодня?); теракт на проспекте Хар Цион в Тель-Авиве…
Между прошлым и будущим
Трое младших детей Хададов родились уже на Голанах. Гуш-Катиф они знают только по фотографиям да по рассказам родителей, старших сестер и братьев.
- Одну из своих дочерей мы назвали Ошер - в память о солдате-репатрианте из Украины, - рассказывает Йосеф Хадад. – Звали его Ашер-Алексей Найков. В октябре 1998 года на трассе Кфар-Даром – Ацмона Леша направил свой армейский "джип" наперерез начиненному взрывчаткой автомобилю арабских террористов и спас жизнь детей, ехавших в школьном автобусе. Иначе чем подвигом порыв Найкова не назовешь. Впоследствии мы породнились с семьей геройски погибшего солдата. Живут Найковы в Хайфе. Встречаемся с ними каждый раз, когда навещаем своих родителей. Отец и мать Алексея относятся к Ошер как к своей внучке. Приезжали они к нам и сюда, на Голаны – провели у нас субботу. Как бы мне хотелось, чтобы коренные израильтяне, родившиеся, выросшие и воспитанные в этой стране, относились к своему государству так же, как относятся к нему родные Алексея Найкова, и были бы такими же сионистами и сторонниками поселенческого движения, как они…
Йосеф старается не воссоздавать в памяти детали того августовского дня 2005 года, когда жителей Кфар-Дарома (голоса офицеров, усиленные динамиками) убедительно попросили оставить свои дома и занять места в автобусах, которые увезут их… куда?!
- Жителям Кфар-Дарома удалось невозможное: мы не только построили процветающую сельскохозяйственную "империю", - объясняет Йоси Хадад, - но и создали очень сильную духом общину. Трудно передать, какие ощущения испытывает человек, когда его и родных буквально выкорчевывают, с корнем вырывают из той земли, служению которой он посвятил всю жизнь. В Кфар-Дароме у нас с Товой родились семеро детей…
- А сколько их сегодня?
- Десять!
- До ста двадцати каждому! - желаю я Йоси от всей души – в полном соответствии с требованиями еврейской традиции. – Младшие родились уже на Голанах?
- Да, но…
Но память о Кфар-Дароме продолжает преследовать изгнанников и на новом месте.
- Во всем поселке не было гвоздя или балки, которые я бы не знал и не помнил, - говорит Йоси Хадад. – Водопровод? Я точно знал, где проходит каждая труба. Линия электропередач… Что уж говорить о доме, в строительство которого было вложено столько души и с которым связаны самые светлые воспоминания – о молодости, любви, о том, как самозабвенно мы мечтали о будущем… А террористические атаки? Гибель ближайших друзей, ранение дочери – ничто, даже самые тяжелейшие испытания нас не сломили и не обратили в бегство. Напротив – еще больше закалили. И вдруг – депортация... Тебе начинает казаться, что все пережитые тобою трагедии, потери и испытания – все это зря. За что - за какую идею, ради какого будущего погибли в терактах наши друзья?.. Ради чего наша дочь Хели потеряла обе ноги?.. Выходит, напрасно мы, живя в плотном окружении заклятых врагов, подвергали себя опасности, рисковали жизнью - но продолжали строить, облагораживать свою землю и выращивать на ней овощи и цветы. Ведь, в конечном счете, нас изгнали с облагороженной нами земли: поселки Гуш-Катифа снесли бульдозеры.
В поисках себя
Депортация и растянувшиеся более чем на год скитания, метания и чувство полной неизвестности не сломили дух поселенцев Гуш-Катифа.
- Для нас, - говорит Йоси Хадад, - было очень важно не только продолжить заниматься именно тем, что мы умеем делать лучше всего, но и основать в Эрец-Исраэль хотя бы еще одно новое поселение. Разве не в этом глубинная суть сионизма, на идеях которого мы воспитаны?!
В первые же месяцы после падения Гуш-Катифа, пока Това с детьми ютилась вначале в беэр-шевской гостинице, а потом и в общежитии "Мидрешет ха-Голан" в Хиспине, Йоси, как угорелый, мотался по всей стране. Съездил в южную часть Хевронского нагорья – а вдруг там можно будет воссоздать теплицы? Увы… Бросился в Иорданскую долину: может, хоть там улыбнется удача?
- В Иорданской долине живет мой лучший друг, вот я и понадеялся, что мы с Товой и детьми сможем обосноваться неподалеку от него, - говорит Йоси. – Не удалось… А потом нас осенило: почему бы не попытать счастья на Голанах?.. Расстаться со своими бывшими соседями, разрушить общину Кфар-Дарома мы не в вправе: наши дети пострадали в терактах, им гораздо легче общаться с теми, кто пережил тот же ужас, что и они.
В конце концов изгнанники обосновались в мошаве Эвней Эйтан.
- Более двух десятков семей: каждый из нас – земледелец, все мы мечтали и впредь заниматься сельским хозяйством, - объясняет Йоси Хадад. – Жители Гуш-Катифа – это уникальная человеческая общность: неравнодушные, искренние, открытые. Для каждого из нас Эрец-Исраэль - это целая вселенная, наполняющая жизнь смыслом.
Неудивительно, что гуш-катифцы органично вписались в общину мошава Эвней Эйтан (часть его жителей – уроженцы Иерусалима, другие приехали по призыву правительства на Голаны – точь-в-точь как Хадады в Кфар-Даром).
Но где взять - хотя бы на время - крышу над головой?
Первые 23 "каравиллы" в Эвней Эйтан доставил Авраам Дувдевани, занимавший пять лет назад пост главы Поселенческого отдела Всемирной сионистской организации (ВСО).
- Изначально эти караваны предназначались для одного из сельскохозяйственных поселков на юге Израиля, но Дувдевани настоял, - вспоминает Эли Малка, глава регионального совета "Голаны". – Несколько телефонных звонков – и грузовики-платформы с "каравиллами" развернулись на 180 градусов, чтобы доставить жилища-времянки на Голаны.
В настоящее время на стройплощадке мошава полным ходом идут работы по подготовке инфраструктуры для нового жилого квартала. Авраам Дувдевани специально съездил на Голаны с генеральным директором Поселенческого отдела Яроном Бен-Эзрой и другими сотрудниками, чтобы удостовериться: стройка продвигается. В судьбе Дувдевани за последние пять лет тоже произошли перемены: сегодня он возглавляет уже не Поселенческий отдел, а Всемирную сионистскую организацию.
Ежевика с Голанских высот
- Спустя шесть с половиной лет после демонтажа Гуш-Катифа мы все еще остаемся в караванах, но на судьбу не сетуем, - говорит Йоси Хадад. – Есть, конечно, в отсутствии постоянного жилья определенные минусы. Летом на Голанах очень жарко, а семья у нас большая, десять детей. Приходится держать кондиционеры включенными днем и ночью. Зимы здесь холодные, это заставляет нас постоянно обогревать "каравиллу". В результате я получаю такие же счета за электричество, как владелец небольшого завода. Но выхода нет: дети должны расти в нормальных условиях.
Йоси вспоминает: в первую зиму на Голанах после первого же дождя крыша "каравиллы" протекла – вода залила все помещения, постели и вещи.
- Пришлось самостоятельно укрепить крыши – сейчас стихия нам уже не страшна, - говорит Хадад. – Старший сын отслужил в армии, вышел на гражданку и вернулся домой. Площадь каравана – порядка 106 квадратных метров. Нам в нем, конечно, тесновато (мягко говоря). С другой стороны, нам с детства прививали неприхотливость. По натуре мы – оптимисты: если сегодня трудно, значит - завтра станет легче. Главное - не опускать руки, не сдаваться.
- Чем вы занимаетесь в Эвней Эйтан?
- О, вы будете смеяться… - произносит Йоси, а глаза его тем временем излучают тот свет, который ни с чем не спутаешь: это – взгляд человека, сумевшего реализовать свой самый дерзкий план. – Я тут высадил ежевику. Южная часть Голан – райское место, с точки зрения природных условий. К июню-июлю ягода поспевает – мы снимаем урожай и отправляем ежевику в торговые сети. А в августе и вовсе распахиваем ворота перед широкой публикой: приезжают сюда целыми семьями. Сколько смогут - съедят, остальную ягоду, уложенную в коробки, - купят.
Кроме выращивания ежевики - редкой для Израиля ягоды, переселенцы занялись развитием на Голанах туризма. В мошаве Эвней Эйтан дети путешественников могут прокатиться на ослике или попрыгать на батуте. Взрослые тем временем зажарят на мангале мясо. Семьи, открывшие для себя этот заповедный уголок, ездят в Эвней Эйтан даже из центра страны, не то что с севера.
В последние годы обитатели будущего жилого массива пошли еще дальше - оборудовали циммеры. У Хададов два гостевых домика, еще два – у бывших соседей, а всего общими усилиями основатели Кфар-Дарома и других поселений Гуш-Катифа соорудили более 15 уютных циммеров.
- Мы заранее позаботились об интерьере и хорошем обслуживании: хотим, чтобы к нам на отдых приезжали не только молодые супружеские пары, но и многодетные семьи, - говорит Йоси Хадад. – Недавно, например, из США приехала целая компания американских евреев. Сын-репатриант заказал несколько домиков, чтобы его родители отпраздновали свою "золотую свадьбу" на Голанах. Частник-одиночка не в состоянии организовать прием, когда гостей много. А мы тут принимаем – общиной. Все друг другу помогают. И – никакой конкуренции.
- Возможно, этот вопрос вас покоробит, но на какие цели вы потратили денежную компенсацию, которую в свое время - пять-шесть лет назад – к месту и не к месту упоминала во всех своих публикациях "либеральная" израильская пресса?
- Да, помню, какую шумиху устроили СМИ… - подтверждает Йоси Хадад. – В преддверии "размежевания" многие поселенцы высказывали подозрения, что государственные оценщики искусственно занижают стоимость построенных нами домов. Впоследствии из-за этого наши соседи были вынуждены подать иски в суд. Тем, кто построил в Гуш-Катифе средний, по общеизраильским меркам, дом, денег могло хватить только на строительство гораздо более скромного жилья, причем – исключительно на периферии и при одном условии: если после изгнания главе семьи и его жене удалось быстро устроиться на работу. Однако далеко не всем повезло с поиском работы – многие основатели Гуш-Катифа подолгу оставались безработными и очень быстро "проели" выданную им компенсацию. Что же касается преуспевших в Гуш-Катифе частных предпринимателей, то нам уже никогда не удастся подняться на прежний уровень. Никогда…
- Почему?
- В качестве компенсации за один дунам теплицы государство выплатило нам 1000 шекелей, - объясняет Йоси. – А сегодня одно только железо, которое требуется для воссоздания в другом месте теплиц с той же площадью, обошлось бы мне не менее чем в 70.000 шекелей. Но ведь теплица – это не только металлические каркасы: это система полива, нейлоновое покрытие, подъездное шоссе, освещение, электропроводка… Кругом-бегом – более 100.000 шекелей, а в качестве компенсации мне выдали 40.000… К тому же мы, увы, не молодеем…
Внезапно Йоси Хадад резко меняет тему: нет, он категорически не готов, чтобы его жалели.
- Я не могу назвать нас несчастными или обездоленными, - говорит он. – По-моему, мы – железные. Голыми руками нас не возьмешь. Когда у тебя есть дети и ты головой за них отвечаешь, даже в безвыходной, казалось бы, ситуации ты сознаешь: завтра жена должна отправиться в лавку и купить на всю семью продукты. И ты должен, просто обязан придумать, изобрести, нарисовать себе любую работу, благодаря которой сможешь не просто прокормить семью, но обеспечить ей достойную жизнь.
С точки зрения Йоси, на Голанах изгнанникам Гуш-Катифа повезло гораздо больше, чем, скажем, их бывшим соседям, поселившимся в мошавах и в караванном городке Ницан в окрестностях Ашкелона.
- В том районе даже местным жителям найти работу сложно, а когда туда в одночасье приехали еще две с половиной тысячи человек, работы вообще не стало, - объясняет он. – А здесь, на Голанах, мы сами создали себе рабочие места. Человек, всем своим существом привязанный к земле, нигде не пропадет: проверено!..
Комментариев нет:
Отправить комментарий